Это стало уроком для ЕС
Введение
Последние дни 2004 года. 18 декабря я прилетел в Нью-Йорк. На следующий день в Пенсиливании у меня была назначена встреча с Фетхуллахом Гюленом. Обратный билет на 30 декабря. Наконец получено согласие на интервью, которого я добивался в течение года.
Эта ночь в Нью-Йорке никак не кончалась. Я подготовил 13 страниц вопросов. В голове у меня кружились, постоянно меняясь местами, вопросы. Единственное, что могло меня успокоить – это встретится с господином Гюленом и задать ему все эти вопросы один за другим. В какой обстановке я окажусь, сколько он мне сможет выделить времени?
Наступило утро. Мы рано отправились в путь с Ардой Явузом, фотографии которого будут сопровождать интервью, и с двумя другими товарищами. Наша цель – Пенсильвания. Я начал интервью ещё в дороге. Оторвался от товарищей. Сосредоточился только на вопросах и ответах.
Холодная погода в Пенсильвании заставляет вспоминать о Нью-Йорке с нежностью. Регион, где мы находимся, известен своими горами и лесами. Большинство домов в округе двух- и трёхэтажные, окружённые садами в несколько квадратных километров. Приближаемся к одному такому дому. Два этажа и мансарда. Здесь, в доме своего племянника, и живёт Фетхуллах Гюлен. Собственного дома у него нет. Входим внутрь. Оказывается, дом используется для приёма гостей. Нас встречают и проводят в гостиную. Достаточно впечатляющий снаружи дом внутри выглядит скромнее. Помещения оформлены просто. У Гюлена в этом гостевом доме одна комната, и гостей он обычно принимает здесь. Мы встречаемся с Фетхуллахом Гюленом в гостиной, куда выходит дверь его комнаты. Он с улыбкой говорит: «Добро пожаловать, господин Мехмет!» Он немного покачивается. Причиной этого, как я узнал позже, является диабет, который время от времени ослабляет его колени.
Я ожидал увидеть человека, живущего вне стрессов, вдали от Турции, от происходящих в ней споров, пекущегося о своём здоровье, спокойного, более здорового и энергичного
О чём мы говорили?
На давление и уровень сахара в крови Гюлена влияют малейшие факторы, у него сразу же начинает болеть сердце. Наверно, трудно жить рядом с врачом, следующим за тобой, как тень Большинство моих вопросов, может быть, кажутся ему скучными, но задать их было надо. И я задавал
В первый день за время беседы он дважды принимал лекарство от давления. Доктор-тень померил ему давление и не преминул подать мне знак глазами и бровями. Начали с отношений между ЕС и Турцией, потом говорили про предупреждения о готовящихся преступлениях, которые невозможно будет раскрыть, о том, почему он предпочёл Америку, с кем здесь встречается, о проекте Большого Ближнего Востока, разрабатываемом в США, проблемы, связанные с Северной Африкой и теорией «Зелёного пояса», об американской политике в отношении Ирака, о связывании процесса развития толерантности со стратегическим миссионерством, о его собственной личности, о том, как его воспринимают, о его ответе тем, кто называл его раньше сторонником Великого Турана, неоосманистом, националистом, государственником, а сейчас называет сторонником США, агентом ЦРУ, кардиналом
О его «разведке», о конечных целях явления, которое он называет «движением сердец», о том, когда он вернётся в Турцию, о которой мечтает, о том, есть ли у него правая рука, на что он живёт, откуда берутся деньги, о критике за то, что он, якобы, занимается плагиатом у Шемсеттина Гюналтая, об утверждениях, что его целью является создание государства: «другие методы, но цель та же – создание исламской республики, пусть и демократическими методами»
О том, что он думает о терроре, «живых бомбах», действиях террористов-смертников, о том объявлял он джихад или нет, о радикальных исламских течениях, о взгляде на Хомейни и иранскую революцию, проблему с головными платками у женщин, о том, что требуют алевиты у государства, с кем из соотечественников он встречается, о его мнении в отношении монашеского училища и споров о вселенском патриархате
Почему он не поехал в Среднюю Азию, считает ли он ошибкой, что школы открыты не на Ближнем Востоке, а в Средней Азии, о миссии этих школ, о том, почему он поддерживает президентскую систему, об утверждениях, касающихся создания организации внутри армии, вооружённых сил Турции и органов безопасности
Как Вы оцениваете то, что ЕС впервые начал обсуждение вопроса о включении в свой состав мусульманской страны, с точки зрения специфики Европы?
В основном говорилось о том, что выиграет Турция от вступления в ЕС. Я не знаю, осознают ли это европейские страны, но очень важно, что выиграет ЕС от вступления в него Турции. Если они осознают и, несмотря на это, упираются, значит их упрямство сильнее их здравого мышления. Собственно говоря, Европа очень много выигрывает в плане дальнейшего развития и укрепления своего авторитета.
Наша интеллигенция давно уже стремится к европеизации. Процесс европеизации, который мы переживаем, начался еще с эпохи Танзимата (период социально-экономических реформ в Турции, охватывающий 1839-1877 гг. – ред.) и ускорился в республиканский период. Как известно, первое серьезное соглашение было подписано в 1963 году. Немедленно вслед за ним были проведены конференции за и против. Очень серьёзные люди, которых я слышал в 66-67 году, высказывались против. Их идеи совпадают с идеями тех, кто сегодня выступает против вступления в ЕС. Это, мол, христианский клуб, они играют против нас, они нас сделают христианами
И сегодня многие мусульмане пишут и распространяют книги, мол, если они придут, то своим видом, своим мировоззрением, своим пониманием веры, своими рассуждениями об Аллахе они воздействуют на нас, украдут нашу молодёжь Может быть, у европейцев вызывает серьёзную тревогу то, что мы бедны, что мы мусульмане. Может быть, они не полагаются в полной мере на свои религиозные ценности, но они эти сомнения не обнаруживают. Я не знаю, продолжают ли существовать эти тревоги и сегодня, но до настоящего времени было ясно, что они не собираются принимать нас к себе.
Изменились ли в какой-то степени эти намерения в ходе последних событий?
Турецкое общество, ассимиляция которого ожидалось в Германии, не только сохранилось там, но и через два-три поколения пришло в себя. Оно находилось под внешним влиянием, а теперь стало само оказывать влияние. Мы узнаем, слышим об этом в связи с разными событиями. По сравнению с другими мусульманскими обществами к туркам теплее относятся и в Европе, и в Америке. Турок считают более мягкими по сравнению с другими мусульманами. Может быть, причиной этого является демократия, республиканский строй и размышления о светскости, всё это с какой-то стороны успокаивает. В Америке и Европе говорят о турецком мусульманстве даже чаще, чем в самой Турции.
Как Вы оцениваете то, что установлена дата начала обсуждения возможности вступления Турции в ЕС?
Вступим ли мы, а если да, то когда? Хотя это и не ясно, но даже то, что была названа дата, психологически сильно повлияло на турецкое общество. Это рассматривается как достижение действующего правительства. Конечно, у этого вопроса есть стороны, которые следует обсуждать, но я не хочу на них останавливаться из опасения, что это будет воспринято как политические взгляды. Собственно говоря, этому шагу должны больше радоваться не мы, а европейцы. Они должны проявить большую заинтересованность.
Почему это должно быть хорошей новостью для Европы?
Потому, что есть другие силы, которые хотят обрести силу в регионе. Китайцы уже давно вошли туда, используя свою конкурентоспособность и мягкое обращение. Ни у Америки, ни у Европы не хватит сил, чтобы бороться с ними. Очевидно, что в будущем мировую экономику ждут серьёзные потрясения. Китай угрожает миру в этом смысле.
Каким образом усилится ЕС в противостоянии с Китаем, если в него войдёт Турция?
Турция, собственно говоря, может играть роль моста, протягивающегося и к Ближнему Востоку, и к Дальнему Востоку. Европе нужна Турция, которая очень хорошо чувствует, что происходит на Ближнем Востоке. Кипр приняли в ЕС, но они должны понимать, что Турция гораздо важнее Кипра. Другая сторона вопроса – это то, что, как мы это видим, на уровне народов – пусть это и не одобряют власть предержащие - по отношению к турецкому обществу существует большая симпатия и интерес как по историческим причинам, так и по психологическому восприятию и по испытываемому доверию. Причины этого заключаются как в нашем прошлом, так и в том, что в наши дни мы живём в демократическом республиканском государстве. Мы это отчётливо видим в разных странах, где ведётся просветительская деятельность. Следовательно, ЕС может стать силой в регионе, только если обретет Турцию. Америка также хочет продолжать господствовать в регионе. Руководители США, насколько это доводится до сведения общества, кажется, также хотят вступления Турции в ЕС. Но об этом можно спорить. США, если они намерены продолжать господствовать в регионе, не захотят потерять такого союзника, каким является Турция, или допустить его превращение в составляющую другой силы.
Как Вы оцениваете возможности правительства, продемонстрированные им во время Брюссельской встречи? Готово ли оно сдаться или торговаться?
Очень многие государственные деятели пролили пот служа этому делу, изъездили европейские дороги. Если бы ещё раз произошёл промах, их старания пропали бы даром. Правительство исходило из этой психологии. Некоторые из событий, которые произошли в Брюсселе, я должен одобрить.
Например
Проявленная решимость покинуть заседание, по-моему, соответствует чувству собственного достоинства нашего народа. Это означало, что мы не заинтересованы в этом, что пусть и противоположная сторона ощутит свою заинтересованность. И такая оценка этого критического момента стала нашей победой, а для них – поводом отступить на один шаг назад. Критические моменты не всегда могут завершаться положительно. Они могли сказать, ну, мол, и уходите! Я также с одобрение отношусь подметальным прениям, переговорам один на один. Это стало точкой, за достижение которой следует поблагодарить разных государственных деятелей, которые приложили свои усилия для этого. Кроме того, там был дан и урок европейцам.
Какой был дан урок?
У меня глаза наполнились слезами. Флаги стран были поставлены туда, где должны были сидеть их представители. И господин Таййип, и господин Абдуллах подняли наше знамя, как святыню Ещё бы поцеловали, сдули с него пыль Господин Абдуллах положил в карман. Это движение показалось мне столь же важным, насколько и само заседание, как урок, демонстрирующий отношение турецкого общества к некоторым ценностям. Надо хотя бы немного смотреть на вопрос с положительной стороны. Давайте здраво оценивать отрицательные стороны, но с точки зрения нашей нации, уважения к ней, надо признать и хорошие моменты. Я думаю, их заметили и должны были одобрить все интеллектуалы. А в отношении того, что одобрить нельзя, пусть по-дружески, не поддаваясь эмоциям, не превращая это в материал для политики, скажут, что то-то неправильно. Такое поведение ради интересов страны, чьим бы оно ни было, достойно похвалы... И если у правительства есть заслуги, достойные одобрения, то не надо скупиться на одобрения.
Мехмет Гюндем, Миллиет, 08.01.2005
- Создано .